Напролом - Страница 28

В дверь постучали. Одна из двух добровольных помощниц отправилась посмотреть, кто там, вернулась несколько озадаченная и сообщила мне, что меня спрашивает женщина, которая называет себя принцессой.

– Да, конечно, – сказал я, поблагодарил доктора и повернулся, чтобы уйти.

– Это что, правда? – недоверчиво спросила девушка.

– Что она принцесса? Да. Вы часто бываете на скачках?

– Сегодня в первый раз.

– Она три раза была лучшим владельцем за прошлые шесть сезонов. Любимица публики.

Девушка улыбнулась.

– Просто голова идет кругом!

Я вышел и увидел, что любимица публики весьма озабочена. Увидев меня, она очень обрадовалась. У нее не было в обычае приходить в травмпункт справляться о моем здоровье, и сейчас она, конечно, тревожилась не о моем состоянии, а о том, смогу ли я отвезти ее племянницу на работу.

Племянница тоже была здесь. Она обрадовалась и посмотрела на часы. Я сказал, что только переоденусь и буду готов, и принцесса поцеловала племянницу, похлопала меня по руке и ушла, сказав: "До завтра". Мы должны были увидеться в Ньюбери.

Я переоделся. Племянница ждала меня у весовой. Я повел ее к своей машине. Она не находила себе места от волнения. Впрочем, волнение ее несколько поутихло, когда она увидела, что у меня "мерседес". Но она тотчас вновь забеспокоилась, увидев, как я поморщился, садясь в машину.

– С вами все в порядке? Вы не можете потерять сознание или что-нибудь в этом духе?

– Да нет, вряд ли.

Я завел мотор и выбрался с забитой машинами стоянки. Одновременно с нами со стоянки выезжало еще несколько машин, но не так много, чтобы забить выезд на дорогу. Доедем без помех – разве что случится что-нибудь непредвиденное.

– Я думала, вас затопчут насмерть, – сказала племянница без особых эмоций. – Как человеку удается выжить в таком столпотворении?

– Везет, – коротко ответил я.

– Тетя явно вздохнула с облегчением, когда вы встали.

Я хмыкнул в знак согласия.

– Я тоже.

– Зачем вы этим занимаетесь? – спросила она.

– Скачками?

– Угу.

– Нравится.

– Нравится, когда вас топчут копытами?

– Нет. Это бывает не так часто.

Мы съехали с верескового холма и спокойно двинулись по дороге, которая в летнее время вечно бывает забита машинами отпускников. Но сегодня на дороге не было ни перегруженных фургонов, ни остановившихся на обочине машин с детишками, которых укачало, ни несчастных жертв кораблекрушения, мрачно ожидающих прибытия помощи. В ноябре девонширские дороги были пустынными и свободными и без помех вели нас к большим трассам, по которым мы без проблем доберемся в Чизик.

– Нет, скажите честно, – настаивала она, – зачем вы занимаетесь этим?

Я посмотрел на нее и увидел в ее лице интерес, вполне уместный для работника прессы. Еще я увидел большие серые глаза, тонкий прямой нос и решительно сжатые губы. "Красивая, породистая, ухоженная", – подумал я.

Репортеры уже сто раз задавали мне этот вопрос, и я дал стандартный ответ:

– Я занимаюсь этим потому, что родился для этого. Я вырос в конюшне.

Я не помню времен, когда не умел ездить верхом. И я не помню времен, когда не хотел быть жокеем.

Она слушала, склонив голову набок и глядя мне в глаза.

– По-моему, мне раньше никогда не приходилось встречаться с жокеями, – задумчиво произнесла она. – В Америке вообще скачки с препятствиями распространены меньше, чем в Англии.

– Да, пожалуй, – сказал я. – В Англии скачек с препятствиями, пожалуй, даже больше, чем гладких. Во всяком случае, не меньше, это точно.

– Так все же, зачем вы этим занимаетесь?

– Я же вам ответил.

– Ага, – сказала она и отвернулась, глядя на проносящиеся мимо поля.

Я дал волю фантазии. Я подумал, что для меня скачки – все равно что для кого-то другого – игра на скрипке. Я тоже извлекаю мелодию из сочетания тренированных мускулов и интуиции. Я стал жокеем потому, что общение с лошадью заполняет мою душу совершенным ритмом и высоким восторгом объединения с конем; но разве этакую чушь можно сказать вслух?

– Когда я верхом, – сказал я, – я чувствую, что по-настоящему живу.

Она снова обернулась ко мне и чуть заметно улыбнулась.

– Тетя говорит, что вы умеете читать их мысли.

– Это умеет любой, кто близко общается с лошадьми.

– Но некоторые делают это лучше других?

– На самом деле не знаю.

Она кивнула.

– Да, это похоже на правду. Тетя говорит, что вы и мысли людей тоже читать умеете.

Я коротко взглянул на нее.

– Похоже, ваша тетя вам много чего наговорила.

– Моя тетя, – пояснила она ровным тоном, – видимо, хотела, чтобы я поняла, что если я поеду с вами, со мной не случится ничего дурного.

– Великий боже!

– И я вижу, что она была права.

– Хм.

Я подумал, что если с Даниэль де Бреску случится что-то дурное по моей вине, для меня это будет самый верный способ потерять работу. Хотя, возможно, в других обстоятельствах и при ее согласии я бы не отказался... Она была стройной и длинноногой, двигалась со сдержанной грацией и смотрела на мир ясными глазами. И если я находил блеск и запах ее волос и кожи свежим и приятным, что ж, это всего лишь превращало путешествие из нудной обязанности в удовольствие.

Между Эксетером и Бристолем, пока день клонился к вечеру, Даниэль рассказала мне, что провела в Англии три недели и ищет себе квартиру, но пока живет у дяди с тетей. Она приехала, потому что государственное агентство новостей, где она работает, направило ее в Лондон. Она работает координатором лондонского бюро, и, поскольку она всего вторую неделю как приступила к работе, ей очень важно не опаздывать.